Последней наступательной операцией фашистской Германии стала битва на Курской дуге. Пожалуй, не стоит и говорить о громадном значении самого масштабного за всю войну сражения, 71-летие со дня окончания которого будет отмечать завтра вся Россия. Участник Курской битвы Петр Михин, написавший не одну книгу о том грозном времени, в очередной раз вспомнил, какой ценой далась им победа, положившая начало концу Великой Отечественной войны.

Курская битва крупным планом

Битва на Курской дуге должна была стать реваншем для немцев за поражения под Москвой и Сталинградом. Их план - уничтожить Центральный и Воронежский фронты, выйти в наш тыл и ударить с юга по Москве — стал достоянием нашей разведки, и с апреля по июль была построена невиданная тактическая оборона глубиной до двадцати километров, насыщенная танками и пушками. На 300 километров уходили в тыл восемь полос и рубежей стратегической обороны. Курская земля была изрыта окопами и траншеями. Для подвоза грузов за 37 дней построена железная дорога "Старый Оскол - Ржава" длиной почти 100 километров.

Германские же войска со своей стороны сосредоточили под Курском 900 тысяч солдат, 10 тысяч орудий, 2700 танков и 2050 самолетов: 70 процентов имевшихся у них танков, 30 - мотопехоты, 65 - самолетов. Отборными войсками командовали лучшие генералы Клюге и Манштейн. Ставка была сделана на новейшие и очень сильные танки "тигр" и "пантера", самоходки "фердинанд", истребители "Фокке-Вульф-190А" и штурмовики "Хейнкель-129".

- Мне как-то попадалась книга, в которой критиковались действия русской армии в ходе битвы на Курской дуге. Дескать, танков у нас было в два раза больше, а потеряли мы в три раза больше, чем немцы. Но ведь танки у немцев какие были — поражали цель с расстояния в 2 километра. Тогда как нашим надо было подойти к ним на 400 метров. Приходилось выкручиваться, пускать танки волнами. Прохоровское поле узкое, это сыграло нам на руку. Выходила первая волна танков, грохот, залпы, дым, песок, пока эта завеса не рассеялась, появляется вторая волна, потом еще. И только с третьей, четвертой волны удавалось добраться до «тигров». Вот этих бы критиков туда, чтобы посмотрели своими глазами, какие у кого потери, - с горечью говорит Петр Алексеевич.

С обеих воюющих сторон под Понырями на севере и под Прохоровкой на юге приняли участие в боях четыре миллиона солдат, 70 тысяч орудий, 13 тысяч танков и 12 тысяч самолетов.

5 июля силами 500-700 танков немцы начали наступление на Ольховатку и Поныри на севере, на Обоянь и Корочу - на юге. В ходе упорных боев продвинулись на 12 километров на севере и на 35 - на юге. 12 июля они были остановлены. Получив подкрепление, в тот же день немцы двинулись на Прохоровку. Навстречу им направились советские танки. Произошло самое крупное во Второй мировой войне встречное танковое сражение. С обеих сторон в бою приняло участие 1200 танков и самоходных орудий. Славные танкисты 1-й танковой и 5-й Гвардейской танковой армий в грандиозном сражении, когда танки враждующих сторон колоннами врезались в боевые порядки друг друга, бились на расстоянии 30-40 метров, таранили друг друга, взяли верх над фашистами. Потеряв около 400 танков и более 10000 человек, немцы перешли к обороне. Величайшее Прохоровское танковое сражение было выиграно!

12 июля на севере и 3 августа на юге Курской дуги началось наше контрнаступление. 5 августа освобождены Орел и Белгород, а 23 августа - Харьков. Нашей победой закончилась Курская битва. В боях немецкий вермахт потерял свыше полумиллиона солдат и офицеров, полторы тысячи танков, почти четыре тысячи самолетов и три тысячи орудий и минометов. В ходе битвы советская авиация завоевала стратегическое господство. Курская битва сыграла решающую роль в коренном переломе войны в нашу пользу.

Потерпела крах наступательная стратегия вермахта, стратегическая инициатива закрепилась за нами. Немцы перешли к обороне на всех фронтах Второй мировой войны.

Курская битва: хроника одного боя

В своей книге «Так воевали мы и жили», выпущенной в этом году, Петр Алексеевич подробно описывает всего один бой, который длился 40 минут.

«Поблизости рвутся снаряды и бомбы, ревут танковые моторы, ухают пушки, с неба пикируют самолеты, осколки и пули пронизывают пространство. Грохот такой, что голова пухнет и колет в ушах. Горят танки, из них огненными факелами выскакивают танкисты. Машины взрываются так, что их многотонные стальные башни вместе с пушками отлетают на десятки метров. Шлейфы густого черного дыма и столбы мелкой пыли затмевают солнце, среди дня наступают сумерки. Видимость - 40-50 метров, а то и никакая.

Нас в окопе у пушки шестеро. На батарею из четырех орудий несутся полтора десятка танков. Снаряды проносятся над головами, рвутся рядом. Стальной щит орудия разбит, и двое из расчeта замертво падают на дно окопа. Пулеметная очередь срезает еще двоих. Ловлю в перекрестье прицела левый танк, жму на спуск, и "пантера" "расцветает" громадным снопом искр. Хотя мурашки прыгают по спине, сжимается сердце и дрожат руки, с двадцати метров подбиваю второй танк. Благо, заряжающий еще на ногах. Но тут, как стальным ломом с размаху, что-то бьет меня в левое плечо. Валюсь на землю и поворачиваюсь набок. К окопу несется новый танк. Он быстро растет в размерах и налетает на орудие. Раздается страшный хруст, и танк, подмяв пушку, днищем валит меня на дно окопа. На счастье, я оказался между гусеницами. Куда-то делся заряжающий. Только что был справа - и нет его. Проскочив наш окоп, танк утюжит пехотную траншею. Виляя, засыпает ее землей, заживо трамбует пехотинцев. Вслед за танками, стреляя из автоматов, бежит немецкая пехота. Вот трое обегают раздавленную пушку, чуть не наступив не меня, принимают за убитого, потому и не пристреливают. Задержались, рассматривая раздавленных солдат орудийного расчета. В этот момент по ним ударил из пулемета уцелевший в траншее солдат-пехотинец. Одной очередью уложил.

Все произошло так быстро, что я не успел опомниться: адская боль в плече, в голове - звон, ничего не слышу. Видно, танк основательно приложился к голове. И тут вижу подползающего санинструктора батареи Груздева. Он перевязал мне плечо и потащил в тыл. Много времени прошло, пока я оказался в медсанбате. На время для меня прервалась война».

Всего за время войны наш собеседник был трижды ранен и дважды контужен настолько сильно, что по неделе не приходил в сознание. Однако каждый раз после ранения он возвращался на передовую.

Неубиваемые

На очень частый и банальный вопрос, было ли страшно во время боев, Петр Алексеевич отвечает откровенно.

- Думаю, почти каждый солдат преодолевал некий душевный рубеж. Ты знаешь, что тебя все равно убьют, через минуту или через месяц — не имеет значения. И перестаешь бояться за свою жизнь, потому что ты ее, можно сказать, положил на алтарь победы. И когда приходит это понимание, тогда уже не так страшно идти в атаку, потому что некогда думать о себе.

Это, конечно, не значило, что солдаты кидались в гущу боя очертя голову. Об осторожности никто не забывал. К тому же, советская система образования предусматривала отличную спортивную подготовку - были и нормы ГТО, и военные игры для школьников, сборы — все вместе сыграло решающую роль в формировании характеров русских бойцов.

Для примера Петр Михин рассказал о боях подо Ржевом, где русские войска, как ни бились, не могли выполнить приказ о взятии города, имевшего важное стратегическое значение.

-  Мы наступали на Ржев по трупным полям, которые появились в ходе боев. Представить даже сложно, что такое смердящее под летним солнцем месиво, состоящее из покрытых червями тысяч человеческих тел. Лето, жара, безветрие, а впереди — вот такая «долина смерти». Она хорошо просматривается и простреливается немцами. Ни миновать, ни обойти ее нет никакой возможности: по ней проложен телефонный кабель — он перебит, и его во что бы то ни стало надо быстро соединить. Ползешь по трупам, а они навалены в три слоя, распухли, кишат червями, испускают тошнотворный сладковатый запах разложения человеческих тел. Разрыв снаряда загоняет тебя под трупы, почва содрогается, трупы сваливаются на тебя, осыпая червями, в лицо бьет фонтан тлетворной вони. Но вот пролетели осколки, ты вскакиваешь, отряхиваешься и снова — вперед.

Петр Алексеевич признается, что его не раз выручало и высшее математическое образование, логика мышления. Ну и куда без удачи!

- У меня было очень много случаев, когда я находился на волосок от смерти, но спасался, и еще иногда спасал других. То в последнюю секунду уворачивался от танкового снаряда и еще прикрывал своим телом 17-летнего солдата, то буквально на шаг разминулся с осколком мины, то спасался из-под танка, делая сальто назад.

За это ветерана и еще нескольких таких везунчиков прозвали неубиваемыми.

- Ведь жизнь командира батальона на фронте очень коротка, максимум - неделя, самое большее — месяц. А мы выжили и победили не только фашистскую Германию, но и собственную смерть.

Сейчас Петр Алексеевич ведет большую воспитательную работу с молодежью. После демобилизации из армии в 1961 году стал работать сначала методистом, а потом в течении тридцати лет возглавлял Курский областной институт усовершенствования учителей. На встречах со школьниками и студентами речь всегда заходит о героях той большой войны. И ветеран признается, что верит в нынешнее поколение.

- Когда я рассказываю им о тех днях, вижу, как горят у них глаза. Они бы, наверное, в атаку со мной побежали, если бы пришлось. Было бы полезно вернуть нормы ГТО, ведь ребята не только приобретают опыт стрельбы, но и моральный опыт, у них появится желание воплотить свои умения в жизнь.

Думаю, если что случится, нынешняя молодежь пойдет воевать и сможет это сделать ничуть не хуже призывников моего поколения. Нельзя не воевать, когда вся страна на фронте. Так что, разговоры о том, что новое поколение такое-сякое, неприемлемы. Тем более уже было доказано не раз - наш народ может выстоять в любой войне.